– Совершенно верно, – громко произнес сэр Уильям, перекрывая их голоса, ибо лицо Сэратара сравнялось оттенком с адмиральским и он приготовился пространно возражать. – В любом случае это будет политическое решение. Которое примут Лондон и Париж.
– Политика может идти к черту! – выпалил адмирал, его обвислые щеки тряслись от негодования. – Дюжина наших лучших кораблей в руках этих негодяев, когда вы сами видите, что они способны сделать с парой мечей? Я абсолютно против!
– Я тоже, – гладко произнес сэр Уильям, – абсолютно, и буду рекомендовать именно это.
– Что?
– Я полностью согласен с вами. Такое серьезное решение находится целиком в ведении Адмиралтейства, которому будет помогать Министерство иностранных дел. То же самое и в отношении Парижа. Мы ничего не можем сделать, кроме как доложить обо всем своему начальству. Вам следует поступить точно так же. Благодарение Богу, японские власти наконец-то подтвердили наше право самим выступать против виновной стороны. Вы не согласны, адмирал?
– Если вы говорите о предложенной вами и могущей иметь самые пагубные последствия карательной экспедиции, здесь или в любом другом месте, то она еще не одобрена Адмиралтейством и посему не одобрена мной. Я предлагаю вернуться на «Жемчужину», пока не начался дождь…
Сэр Уильям вздохнул и выглянул в иллюминатор кают-компании. Дождь на время прекратился, море по-прежнему было свинцово-серым, но не его настроение. Он получил денежную компенсацию, отпала необходимость немедленно сравнивать Эдо с землей, и через Ёси мы поможем сделать Японию современной, думал он. Мы подготовим ей счастливое место в семье народов, счастливое и для них, и для нас. Будет гораздо лучше, если это сделаем мы и привнесем в их жизнь британские добродетели, нежели французы насадят здесь свои, хотя их в[и]на, отношение к еде и совокуплению значительно превосходят наши.
Да. Только в отношении совокупления японцы останутся в выигрыше. В этом они, без сомнения, достигли вершины. Жаль, что мы не можем перенести это в наше общество, но королева никогда бы этого не потерпела. Ужасно жаль, но такова жизнь. Нам останется лишь благословлять судьбу за то, что мы живем здесь, когда мы сделаем их цивилизованной нацией.
– Анри, пойдемте подышим свежим воздухом.
Он был рад вновь оказаться на палубе. Ветер был тяжело напоен морской солью, резкий и бодрящий; фрегат шел теперь под парусами, быстро продвигаясь вперед. Марлоу стоял на мостике – офицеры и матросы на палубе и на реях с болезненной остротой ощущали присутствие адмирала, который с желчным видом сидел на мостике в морском кресле, закутавшись в длинную шинель.
– Ради бога, Марлоу, возьмите ближе к ветру.
– Есть, сэр.
Сэр Уильям не был моряком, но приказ показался ему педантичным и ненужным. Черт бы побрал этого человека! И все же я не могу осуждать его за то, что он требует подтверждения приказа: его голова полетит с плеч первой, если что-то пойдет не так.
Фрегат перешел на другой галс, и он крепче ухватился за поручень. Он любил море и любил быть в море, особенно на борту британского военного корабля, гордясь тем, что корабли империи владеют морями, насколько корабли вообще могли править стихией. Кетеррер прав, что не хочет создавать еще один флот, подумал он, только не для этих людей – у нас и так довольно неприятностей с французскими, американскими и прусскими военно-морскими силами.
Он посмотрел за корму.
Там, за горизонтом, лежал Эдо. Эдо и Ёси означают большие проблемы, с какой стороны ни посмотри и какое бы розовое будущее он ни обещал. Впереди была Иокогама. Там меня ждут другие проблемы, ну да ладно, сегодня Анжелика ужинает со мной – я рад, что она не уехала, вот только все никак не пойму почему. Разве это не играет еще больше на руку Тесс Струан?
Странно думать об Анжелике без Малкольма Струана. Жаль, что ему выпала такая злая судьба, но его нет, мы живы, а он мертв. Йосс. Кто теперь станет тайпэном? Юному Дункану всего десять, последнему из мальчиков в семье. Как это ужасно для Тесс, еще одна трагедия. Не удивлюсь, впрочем, если она ее не доконает. Всегда восхищался ею за мужество – надо же, нести на себе бремя Кулума и Броков, не говоря уже о Дирке Струане.
Что ж, я сделал все, что мог, для Тесс и для Малкольма – живого и мертвого. И для Анжелики. Когда она уедет, после нее останется пустота, которую нелегко будет заполнить. Надеюсь, к ней еще вернется утраченная юность, это еще один повод для печали, однако перед ней сейчас вся жизнь – носит ли она его ребенка или нет. Ставки по-прежнему один к одному.
Его внимание на мгновение привлекли команды с мостика, но оказалось, что ничего экстренного не случилось, просто добавили парусов. Ветер надувал парусину. Фрегат прибавил скорости. До стоянки оставалось меньше часа ходу. До заката – добрых два часа. Довольно времени до ужина, чтобы привести к покорности Накаму.
Закат возвещал о себе только тем, что становилось заметно темнее; солнце умирало, скрытое плотной пеленой облаков, сожалея о потерянном дне.
Хирага сказал, обращаясь к группе рыбаков:
– Эта лодка подойдет. Рыболовные снасти не нужны, но весла и парус входят в стоимость. – Он был на берегу, неподалеку от Пьяного Города, и заплатил владельцу, сколько тот запросил, не торгуясь; он все еще не желал терять лицо, опускаясь до переговоров с ними, хотя уже знал – Макфи слишком усердно вдалбливал это ему в голову, – что его обманывают и обирают и что этот человек и его приятели станут смеяться над ним, как только скроются из виду. Он знал, что во всем виноват сам, потому что был одет как гайдзин, а не как подобает воину.
Одна его половина хотела закричать и броситься на них, наказать их за безобразные манеры и заставить ползать на брюхе по сырому песку и умолять его, как о милости, о позволении отдать свою лодку в его распоряжение. Другая половина советовала быть терпеливым: ты сделал то, что должен сделать, лодка твоя, завтра ты умрешь с честью за дело сонно-дзёи, эти вши имеют не больше значения, чем морские раковины, налипшие на дно этого грязного суденышка, которое они продают.
– Оставьте все в лодке, – распорядился он.
Владелец подобострастно поклонился и, пятясь, отошел на почтительное расстояние, потом повернулся и, вместе со своими спутниками, засеменил прочь, благословляя судьбу за двойную прибыль.
Лодка была обыкновенной рыбацкой, вмещавшей от одного до трех человек, с небольшим парусом и единственным кормовым веслом. Обучение самураев включало в числе прочих вещей использование лодок на короткие расстояния для переправы через реку или чтобы добраться до корабля или галеры, стоявших на удалении от берега, поэтому все они умели управлять ею. Известие о том, что он приобрел лодку, мигом облетит всю деревню, но это не имело значения. К тому времени, когда сёя и остальные разгадают ее вероятное предназначение, будет уже слишком поздно.